Я ими всеми побежден, И только в том моя победа. (Б.Пастернак)
Встретилась со Стасом, басистом.
Стас: Мы тут с Ником поговорили о том, что будем играть. Я: Да вы что... какие ж вы у меня деятельные. И к чему пришли? Стас: Ну... к чему-то мы пришли. Мы будем... играть музыку! Я: Охренеть! Прикинь, а я не знала, что мы будем играть музыку! И какая же она будет? А то Ник хочет играть индастриал. Стас: Нет, Ник хочет играть СВОЮ музыку. Я: ??? Стас: ...а играет он индастриал.
Два укурка, ага.
____________________________
Встретили со Стасом Ника, гитариста.
Я: Ну так и к чему пришли? Ник: Я не против попробовать что-то новое. Стас: Регги - как насчет него? А че, нормально. Оденем Аннушку в оборванную мини-юбку и рубаху, заплетем ей афро-косички и накурим перед выходом на сцену. Я: ... Ник: Давайте! Я: !!!...
Я ими всеми побежден, И только в том моя победа. (Б.Пастернак)
У Авентины было много друзей. У Авентины было так много друзей, что любая знатная особа могла бы ей позавидовать. Вечерами у нее часто собирались гости, которые рассказывали удивительные истории: о том, как принц снова устроил переполох во дворце, решив на королевском приеме поиграть с иностранными послами в прятки; о том, как в далекой-далекой стране живая вода оживила дерево, и оно с тех пор балует утомившихся странников причудливыми сказками; о том, как дракон, поперхнувшись очередным рыцарем, решил следить за своим питанием… Гости всегда говорили много, Авентина же слушала с интересом, не прерывая.
Эта чудесная девочка, на милом личике которой никогда не бывало и тени грусти, радовалась всем без исключения. Заходили к ней и старики, и молодые пары, и дети. И так здорово они проводили время вместе за чаепитием и беседами, что никто не хотел уходить, когда кукушка в старинных деревянных часах извещала о наступлении позднего вечера. Маленькая птичка усердно куковала, стараясь быстрее выпроводить гостей, но делала это вовсе не со зла. Обитательница часов знала, что чуть позже, ближе к тому времени, когда жемчужина луны коснется далекой башни, створки окна приоткроются, и на пол спустится мальчик.
Он подойдет к Авентине и будет снова просить у нее прощения. Не добившись от нее ничего в ответ, он, отпрянув, станет ходить из угла в угол, разговаривая с ней - голос его будет срываться от волнения, а движения станут порывистыми. Но после, немного успокоившись, он возьмет ее за руку и скажет слова, которые кукушка выучила наизусть.
«Милая, милая Авентина! Вероятно, ты никогда не поймешь, почему все-таки я поступил так с тобой. Ты ведь помнишь, родная, что, повстречав тебя, я обещался о тебе заботиться. И я делал все, что мог, искренне желая, чтобы у тебя все было прекрасно. Я не хотел даже думать о том, что ты потерялась и тебя ищут. Мне казалась оскорблением выплата вознаграждения тому, кто вернул бы тебя обратно. Но тяжелые времена: болезнь матушки, которой требовались дорогие лекарства, голод, мой юный возраст и невозможность из-за него получать заработок, способный покрыть расходы за лечение и еду – сломали мою веру в то, что я смогу что-то сделать еще и для тебя. Потому я пошел к тем, кто искал тебя, и сказал, где ты. Но тебе ведь было лучше с ними? У тебя появлялись новые платья, туфельки и фартучки. Твои густые волосы заплели в косы и повязали красивыми атласными лентами. Твои глаза не поблекли после нашего расставания. И теперь ты, улыбаясь, смотришь на меня, получившего деньги за твое возвращение! Ты всегда улыбаешься. Как же я ненавижу твою улыбку, и не могу без нее… Я продал тебя, и я же прихожу сюда каждую ночь, потому что иного момента не могу улучить. Я прихожу и прошу у тебя прощения. А ты не можешь изобразить ничего, кроме радости. Ты не можешь ничего. Жалкое зрелище, милая».
Сказав это, мальчик отпустит руку Авентины и поправит блестящий локон, выбившийся из ее прически. Горько вздохнув, он уйдет, чтобы на следующую ночь вновь появиться. А Авентина так и будет стоять на полке в шкафу, ласково улыбаясь. Завтра к ней придут гости и скажут, что она необыкновенно хороша в новом платьице, прикоснутся к ее фарфоровым щечкам, посмотрят в ее стеклянные глаза и, усевшись в кружок, устроят чаепитие. Ближе к ночи кукушка снова известит их о позднем часе.
Я ими всеми побежден, И только в том моя победа. (Б.Пастернак)
«Мы отправляемся в космос приготовленные ко всему, то есть к одиночеству, борьбе, страданиям и смерти. Из скромности мы не говорим этого вслух, но думаем про себя, что мы великолепны. А на самом деле... на самом деле это не все, и наша готовность оказывается недостаточной. Мы вовсе не хотим завоевывать космос, хотим только расширить Землю до его границ. Одни планеты пустынны, как Сахара, другие покрыты льдом, как полюс, или жарки, как бразильские джунгли. Мы гуманны, благородны, мы не хотим покорять другие расы, хотим только передать им наши ценности и взамен принять их наследство. Мы считаем себя рыцарями святого Контакта. Это вторая ложь. Не ищем никого, кроме людей. Не нужно нам других миров. Нам нужно зеркало. Мы не знаем, что делать с иными мирами. Достаточно одного этого, и он-то нас уже угнетает. Мы хотим найти собственный, идеализированный образ, это должны быть миры с цивилизацией более совершенной, чем наша. В других надеемся найти изображение нашего примитивного прошлого, в то же время по ту сторону есть что-то, чего мы не принимаем, от чего защищаемся. А ведь мы принесли с Земли не только дистиллят добродетели, героический монумент Человека! Прилетели сюда такие, какие есть в действительности, и когда другая сторона показывает нам эту действительность — не можем с этим примириться.» Разговор Снаута и Кельвина.
Да, сейчас я читаю "Солярис" Станислава Лема, и это третий для меня фантаст (до этого были Г.Уэллс и А.Азимов). Нет, эта книга не станет одной из любимых, но потрясающее описание самой Солярис и ее единственного обитателя будоражит воображение. Представьте себе планету, траектория которой, постоянно изменяясь, обращается вокруг двух звезд - голубой и красной. Представьте себе планету, на которой живет лишь Океан, способный создавать удивительные сооружения: симметриады, асимметриады, мимоиды, долгуны... Но одним из свойств древнего исполина была не только возможность создавать и уничтожать отвратительное и прекрасное - Океан мог вступать в контакт с людьми, создавая копии тех, кто был для них важен. Кто-то считал это насмешкой, кто-то - подарком. Отношения между людьми и фантомами - основная сюжетная линия книги: главный герой - Крис Кельвин - потеряв любимую женщину в прошлом, встречает ее двойник практически сразу после прибытия на станцию "Солярис"; Снаут - кибернетик и наиболее симпатичный Кельвину коллега - также обрел на станции то, с чем когда-то пришлось расстаться; Сарториус - физик - встретил копию своего ребенка. В процессе чтения интересно наблюдать за тем, как каждый из трех, надо сказать, столь непохожих людей решает, как ему стоит относиться и как следует поступить с тем, кто был прежде и стал снова близким. Встает вопрос: кто больше человек? - тот, кто стремится убить ожившие копии-воспоминания, дабы остаться в своем уме, или тот, кто несмотря на все случившееся, продолжает дорожить тем, что для него необычайно важно.
___________________________________
Еще кое-что... Тот "кусок" из романа, который я поместила в начале поста - он очень важен для меня. Помню, я упоминала прежде, что хочу такого родного человека, чтобы он стал моим.. отражением. Те планеты и цивилизации, о которых идет речь в отрывке - пусть они будут людьми, отдельными личностями, в которых я пытаюсь что-то найти.
. если вы по-настоящему любите человека: и я о любви в широком смысле, будь то друг, сестра,брат,муж,жена,любовник, кто угодно: если вы по-настоящему любите человека, а он говорит вам,что ваши пути разошлись,и вы теперь на разных дорогах, а внутренний конфликт в вас не позволяет вам в это поверить и никуда сворачивать, потому что его дорога и есть ваша - притворитесь,что вы исчезли,пошли по своему пути, добиваетесь успеха и строите новую жизнь, но продолжайте, на ципочках,идти за ним, охранять и сопровождать его, поднимать,когда он падает,принимать множество ударов на себя - тут надо все же оговориться,только если вы совершенно точно внутренне уверенны,что это именно тот человек, любовь к которому стоит и положенной на это дело жизни -никогда не отворачивайтесь,всегда вытаскивайте из самого глубокого дерьма,в которое ему только заблагорассудиться влипнуть - и однажды,я уверена,однажды, когда на своей brand new дороге,полной новых увлечений,новых людей, новых историй, он обернется назад, и,видит бог - увидит,что кроме вас
Я ими всеми побежден, И только в том моя победа. (Б.Пастернак)
Итак, я приехала домой. В поезде практически не спала, потому валюсь с ног от усталости.
Что было в Тихорецке? Город как город, дыра, как дыра, но несмотря на это я не пожалела, что съездила. Конечно, первоначальной целью было - проведать родственниц, потому как обе слегли с тяжелыми заболеваниями, и, боюсь, больше уже не встанут. Да и возраст, надо сказать, берет свое: обе бабушки уже старенькие. Одну мне искренне жаль, другую нет. От первой я уходила со слезами, а со второй сухо попрощалась. Я даже не виню себя за это - все перипетии "благодаря" ей коснулись только ее сестру (мою родную бабушку) и мою мать, мне же от нее достались разве что искусственная улыбка и дела исподтишка. Я не обижена на нее нисколько, и я вовсе не гордячка - меня всего лишь не волнует этот человек. Несмотря на то, что другая бабушка "дальше" по крови, она всегда была ближе. Мы виделись раз в год или два, редко разговаривали по телефону, но эта женщина сейчас важнее. Я была черствой: ни разу не позвонила ей сама после того, как она за один год потеряла любимых мужа и дочь - все не знала, что сказать. А ведь это все глупости. Главное набрать номер, а слова потом найдутся сами. Сейчас же слова найдутся для другого. Приехав в город, я сильно ругалась. Откуда во мне взялось это постоянство? Но это ведь, черт побери, так важно: чтобы в центре площади стояла сцена, чтобы, когда я буду входить во двор, мне навстречу выбежала старая рыжая кошка по кличке Мышка, чтобы на наш балкон свешивались ветви громадной сливы... Много чего хотела я увидеть, но вместо этого меня встретила выложенная плиткой "голая" площадь. Почему голая? потому что без сцены, на которой мы собирались с приятелями, орали песни, рисовали, пугали эмо. Во дворе меня не встретила Мышка, да и сливы не было - спилили. Вся в растроенных чувствах помогала разбирать чемодан и приводить в порядок одежду. Однако на следующий день... рано утром мы пошли по делам, и увидели, что установили новую сцену, а под вечер я увидела Мышку на лавочке. Жива еще, старая. Дерево, конечно, не вернуть, но и оно прожило много лет, да стало падать, потому его и убрали. Зато какая там весна! Я впервые в жизни увидела цветущие деревья. Люди зачем-то стремятся увидеть сакуру. Зачем? Та же вишня, что и у нас. А как абрикосы и яблони цветут - словами не передать! Все дороги были покрыты белыми лепестками, так, что казалось, будто выпал снег. Пять неполных дней Тихорецк, несмотря на неважную погоду, напоминал мне сказку. Вторая цель также осуществилась: мы немного отдохнули.
Я ими всеми побежден, И только в том моя победа. (Б.Пастернак)
Жил-был Петр Иванович. Жил, не тужил; зла никому не делал, но и добрыми поступками не особо себя утруждал. Было у Петра Ивановича все, о чем он только мог мечтать в годы голодного своего студенчества: крыша над головой, красна девица в женах и любимая работа. Крыша над головой была зеленого цвета, а сам дом, расположенный в тихом уютном месте недалеко от столицы, имел нежный персиковый оттенок. К этому двухэтажному образцу ухоженности и безвкусия прилагалась также будка с любимой собакой, лаявшей на проходивших мимо людей лишь из вежливости своему хозяину. Жена, барышня красивая и ухоженная благодаря деньгам своего почти единственного возлюбленного, очень уважала мужа: отношений не выясняла, с лишними расспросами не лезла. Впрочем, о работе своего благоверного она ничего и не ведала, а Петр Иванович не стремился посвящать ее в свои дела. Так и жили они себе, не тужили, всем нажитым дорожили.
Но решил как-то раз вмешаться в размеренную жизнь Петра Ивановича случай. Да не просто вмешаться, а все вверх дном перевернуть. А дело было так. Пришел однажды в офис к скучающему счастливцу некий Леонид Евгеньевич. Субъект весьма примечательной наружности, ни дать ни взять - комод: не высок, но широк в плечах, видимо, благодаря пиджаку, который своим малиновым цветом хорошо оттенял розоватый оттенок холеной кожи лица этого мужичка. А мужичок, как оказалось, только что стал владельцем фирмы Петра Ивановича. "...Вы понимаете, уважаемый," - скромно бормотал Леонид Евгеньевич, глядя сквозь прищуренные от удовольствия глазки на мечущегося из стороны в сторону бывшего генерального директора, у которого в эти моменты вся жизнь проносилась перед глазами, словно ему выносили смертный приговор, - "…я же не специально. Но я могу оставить Вас на должности своего заместителя.". Петр Иванович, красноречиво объяснив незваному гостю, что заместителем быть не желает, отправился домой, где его ждала драгоценная жена. С девицей-красавицей разговор состоялся долгий и мучительный, из которого небесным созданием, не осененным способностью схватывать на лету, было понято лишь "Все, Янка, пропали мы с тобой". Янка, дабы не осквернить свое прекрасное личико ранними морщинами, думать-гадать, что ей делать дальше, не стала, а вещи свои собрала да и переехала к Леониду Евгеньевичу, сказав на прощанье: "Петруша, меня содержать - дорогое удовольствие". Так Петруша лишился двух своих радостей.
Много ли, мало ли бессонных ночей провел он в обнимку с успокоительными - сложно сказать. Однако вскоре после печального события надумал он взяться за дело более интересное. И стоило ему воспрянуть духом, как в один прекрасный день Леонид Евгеньевич решил свой визит нанести. - Понимаете Петр Иванович... Тут дело такое... - Чего же Вы еще изволите? - брезгливо вопрошал в ответ Петруша, наблюдая, как незваный гость по-хозяйски устраивается в его любимом кресле. - Да не понимают мои люди кое-что в бумагах Ваших. Не соблаговолите ли Вы поехать тот час же со мной и растолковать все Вами написанное? - А не соблаговолите ли Вы, сударь, покинуть мой дом? - Я все еще хочу видеть Вас в качестве своего заместителя! - Леонид Евгеньевич поднял указательный палец, обозначая важность сказанных слов. - Подумайте, от чего Вы отказываетесь. - Да... Да пошли Вы к чертовой матери! - вскричал тут Петр Иванович.
И вдруг случилось невообразимое: пол в центре комнаты затрещал, заходил ходуном и - провалился в разверзшуюся пропасть. А из пропасти, изрыгая ругательства и проклятия, всклокоченная и уставшая появилась та самая чертова матерь, о которой мгновенье назад вспоминали. Да так же неожиданно и пропала, прихватив с собой того, кто Петру Ивановичу покоя не давал. Петр Иванович глаза тер, по щекам себя бил - все никак не мог поверить в свое счастье. А как поверил, так и дело новое завел, и новую девицу-красавицу в дом привел, и крышу своего дома, наконец, перекрасил.
Жили-поживали да добра наживали около месяца, пока пол в гостиной вновь не разверзся. И вылезла из пропасти, ругаясь пуще обычного, чертова матерь. Кинула она к Петрушиным ногам Леонида Евгеньевича и молвила: "Ты по что мне этого гада послал? Да сей пес брыдлый у меня чуть мое место теплое не отобрал в свое ведение подлое. Забирай ты у меня его обратно!". Петр Иванович на "пса брыдлого" посмотрел, плюнул в его сторону и сам к чертовой матери отправился.
Я ими всеми побежден, И только в том моя победа. (Б.Пастернак)
Я всегда относилась к людям искусства несколько предвзято. Часто творцы прекрасного спивались/травились/укуривались и помирали в безвестности и нищете. Все потому, что либо они заранее отвергали песни, роли, которые им не нравились, либо жесткая критика и запрет государства на ту или иную деятельность влияли. Влияли на такую хрупкую и нежную психику - психику того, кто должен быть понят, услышан, кто всенепременно должен блистать на сцене. Безусловно я обойду стороной нынешние кассовые фильмы, попсу, юных поэтов и прозаиков, чьи часто абсолютно бездарные "произведения" широко распространены в сети. Художников тоже это касается. Не все, конечно, далеко не все. Хорошее и сейчас снимают и пишут, но отчего-то все меньше и меньше. Говорить о том, на какой контингент это рассчитано, не стану, дабы не отходить от темы.
Так вот. Да, я всегда предвзято относилась к творческим людям, пока сама не поняла, что это такое - "вкладывать душу в то, что делаешь". Еще смешнее то, что я вкладывала душу в такую ерунду, что прямо вдруг стало обидно за нее: я ее шрамирую, кровушку из нее потягиваю, а она терпит, заращивает ранки и ждет следующего издевательства с моей стороны.
У меня было это, когда я только начинала сочинять стишки - после завершения чувствовала себя опустошенной. Зато потом превратилась в робота, способного стряпать бессмысленные рифмы каждый день, если и вовсе не по нескольку раз на дню. Тогда я была довольна. Сейчас понимаю, что они абсолютно пусты, как куклы. Тогда-сейчас, тогда-сейчас.. Сейчас, после долгого перерыва, я снова написала стишок. На конкурс. Вдумчиво, основательно, как надо. Вообще, конечно, с точки зрения стихосложения и употребления рифмы - туфта полная, но главное - я смогла прочувствовать каждое слово, и каждое поставила на свое местро в строчке. И я ненавижу этот стих. Во-первых, потому что конкурс проводился ко дню Св.Валентина, и нужно было постараться написать этот стих в_тему. Во-вторых, на тему я написала, но получилось это так, что администраторы, ничерта не поняв, пинками меня выгонят (это, кстати, было бы хорошо, и далее объясню, почему). Однако, пожалуй, самым главным для меня станет третий довод - стихотворения участников должны могут выложить при подведении итогов - я тогда от стыда сгорю.
Да плевать я хотела на то, что его прочитают форумчане. Мне даже льстит, что кому-то из них моя писанина нравится. Просто слишком много в нем меня. Прежде было здорово - писать вымышленному образу. В этот раз я писала его будто самому настоящему знакомому мне человеку. В частости основываясь на том, о чем прежде рассказывала. И подытожила все это строчкой, которая смутить вообще может, и которая меня саму ввела в ступор, но вписалась отлично. В рифму просто, да..
Я не знаю, понятно ли описала причину моей головной боли на данный момент и желание послать письмо организаторам с целью попросить снять мой стих с конкурса.
В общем, я идиот.
Проблема сама по себе пустяковая, и заморачиваться не стоит. Прочитают - и прочитают. Но мне из-за этого не по себе, и на стену лезть хочется. Спрятаться хочется. От себя - в первую очередь.
______________________________
Ни о чем просить админов не буду. Передумала. Не зря я его писала.
______________________________
Сейчас уже все равно.
Читать тебя: листать страницы, И вязнуть в строчках с головой. В словах твоих тепло таится, Хранится, будто в кладовой. Как кладовая ждет момента, Когда ключом откроют дверь, Так книга, полная секретов Сквозь шелест шепчет тихо: "Верь". И я вбираю все мотивы, Что струны-строки мне поют То радостно, а то - тоскливо: Уют все как один несут. Я верю в то, что вижу в книге, Написанной не без огрех, Но вдумчиво, с душой, интригой - И мне нет дела до прорех. И чудо, что ты не бестселлер, Такой на свете ты один, Так содержание бесценней. Ты понимаем и любим.
Я ими всеми побежден, И только в том моя победа. (Б.Пастернак)
Не сказала бы, что Флёр моя любимая группа. Я бы даже сказала, что я к ним безразлична. Но этот текст у меня в голове.
Близка неизбежность Так мало любви, так много слов Совершенная нежность Превращается в совершенное зло Отвергая законы природы Стоит у перил моста Безумно глядя на воду Совершенная красота
Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно Но ошибся дорогой, и не рассчитал траекторий полёта И мне снова приходится быть для тебя этим «кто-то»
Любить — это так глупо Всё получилось не так, как хочется Лезут холодные Скользкие щупальца в мир одиночества Калечат и ранят, и сердце сжимают вежливой ложью Но мы же не станем холодными, скользкими тоже
Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно Но ошибся дорогой, и не рассчитал траекторий полёта И мне снова приходится быть для тебя этим «кто-то»
Так хочется остановиться Сказать своим светлым порывам — хватит Легко заблудиться В мире хитрых стратегий и тактик Душа трепещет и плачет От того, что творится в уме Но я твержу, что всё будет иначе Ах, кто бы твердил это мне!
Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно Но ошибся дорогой, и не рассчитал траекторий полёта И мне снова приходится быть для тебя этим «кто-то»
Кто-то мчался, падая с ног, плыл по течению, ехал на красный Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно Но ошибся дорогой, не рассчитал траекторий полёта И мне так понравилось быть для тебя этим «кто-то»
Я ими всеми побежден, И только в том моя победа. (Б.Пастернак)
В день, когда мое солнце внезапно зашло, как всегда без причин и каких-либо объяснений, я решился отправиться в путь, чтобы, когда оно вернется, более некому было смотреть на него без солнцезащитных очков, превозмогая глазную резь. Дорога моя лежала через могучие дебри дремучего города. Город спал и видел сны, и эти сны, очевидно, не давали ему покоя: то внезапно слышался где-то вдалеке топот бегущей гусеницы-поезда - это город переминал ступнями землю, скрежетал громадными когтями по рельсам, не в силах проснуться; то вдруг где-то сбоку, скрывшись в тени, начинала ухать гигантская сова-машина, быстро летевшая по пустым ночным дорогам - это город улыбался во сне. Однако, подобно дельфинам, он наполовину бодрствовал. Я шагал вперед и смотрел ему в глаза - то в черные бездонные глазницы, то в светившиеся разными огнями окна. Он же, безмолвно взирая на меня, безразлично стоял там, где стоял уже много веков. Несмотря на это меня не покидало ощущение, что моя дорога по его извилистым улочкам, иной раз приводившим меня к тем местам, откуда я только что ушел, не закончится никогда: на пути попадались одинаковые дома, фонари, таблички, на которых я не мог разобрать буквы и цифры. Меня всегда пугало это громадное страшное создание, выросшее над землей благодаря человеческим рукам - и на человеческих костях. Но я не смог бы добиться у него ответного чувства, даже если сломал бы какую-то никогда не ржавевшую ограду или срубил ухоженное постриженное дерево - он знал, что на следующий день чьи-то заботливые руки возведут новую ограду или посадят другое дерево и также постригут его крону. В этом городе всегда и всему можно было найти достойную замену: с такими же качествами, такую же прочную и надежную. Даже сами люди были поразительно похожи друг на друга. И тем не менее, среди них я смог отыскать изящный золотистый лучик. Он то ложился одной лишь мне видимой тропинкой, то поднимался и весело пробегал по стенам. Будто Тесей, державший нить клубка, чтобы выбраться из лабиринта, я устремлялся за этим лучом, постепенно переходя на бег. И однажды я нашел его, свое солнце - такое яркое и волнительно-нежное. А вместе с ним я обнаружил и тучи. Это не они дарили радугу, и не они, увы, орошали поля. Вся их работа заключалась лишь в том, чтобы помочь солнцу скрыться от моего зоркого глаза, который уже тогда способен был углядеть малейшие его проблески сквозь грязно-серую вату тяжелых облаков. Мы часто играли в прятки, и я всегда находил его. Но, со временем, игры, которые не приносили ничего, кроме частых потерь, перестали радовать. Мое солнце для меня не поблекло, но его света мне не хватало. Не за чем было искать то, что вскоре исчезло бы снова. И теперь, снова увязнув в липком холодном одиночестве, я медленно выбирался из города, вновь и вновь возвращаясь на прежнее место ухода. Я пытался бежать, боясь, что не успею уйти до рассвета, но и эта попытка не дала ничего, кроме нелепого падения на очередной узкой скользкой улочке. Упав и почувствовав, как в ушибленных руках и коленях медленно начинает разливаться боль, я вдруг увидел на влажном асфальте дорожку света. Она была очень похожа на луч моего солнца, однако яркостью и теплом оттенков сравниться с ним не могла. Луна, пришедшая на смену солнцу, смотрела на меня, и я не мог оторвать глаз от этого зеркала, всего лишь отражающего великолепие спрятавшейся от меня звезды. Слабый, но необыкновенно ласковый луч холодного света мягко коснулся моего лица и ушибов - и по уставшему телу пробежала приятная дрожь. Каждый день, замерзая, я иду вдоль лунной дорожки, замечая любопытный взгляд следящего за мной города, из которого мне так и не удалось уйти. Город, в котором одинаковые граффити на стенах домов живут своей жизнью, а фонари, скрипя, перешептываются друг с другом. Он никого никогда не отпускал. В эту великую громадину каждый день возвращается солнце и пытается отыскать меня.
Я ими всеми побежден, И только в том моя победа. (Б.Пастернак)
В рисовании и сочинении почувствовать, что достиг своего "потолка" можно только тогда, когда воображение перестанет подсовывать новые идеи. Само же мастерство можно совершествовать бесконечно.
Я ими всеми побежден, И только в том моя победа. (Б.Пастернак)
Одна из нынешних курсовых работ пишется на тему «Формы завещаний в российском и зарубежном законодательствах». Открываю сейчас папку «Курсовик», в которой 'валяются' старые курсовые и документы для написания новых. После прочтения списка стало как-то неуютно: - Гражданский кодекс Франции - папка F,hfrflf,hf ( @_@ "Абракадабра", да) - Источники и принципы международного права - Социальное государство - Суицид как форма девиантного поведения - Завещание